Новелла о пекаре (часть2)

Но царёв указ не был выполнен: царство было маленькое у царя, пекарей – раз, два – и обчёлся – ни у кого печенье «государственное» не получилось. Решил тогда царь сам положение исправить. Позвал он помощников, стал тесто месить. А помощники – начинку делать.[cut] Глядел, глядел на это пекарь, сердце у него прямо разрывалось: «Да кто ж так тесто-то месит, царь ты мой, батюшка?! Да сахарку-то побольше надо, да чтоб в тёплом местечке выстоялось!» А помощники-то поперёк царя – ни слова. Ни-ни. Всё, дескать, в лучшем виде, лучше не бывает. А что пекарь советует – нечего и слушать, мы тут сами с усами. Нам такие советчики не нужны! Ну и дела! Мучились они, мучились с начинкой, помощники-то. Решили подглядеть у пекаря, как он эту самую начинку делает. Подглядели. Ну вот, сделали начинку, с тестом смешали, да вот беда – плохо склеили, начинка растекаться стала. Но коль уж сам царь взялся за дело, что тут поделаешь! Хорошо ещё, что мука была высшего царского сорта!

А у пекаря аж слёзы горькие льются – таким ненужным себя почувствовал! Пошёл опять к царю, а тот и говорит ему, мол, ты и так везде ездишь да печеньками своими всех кормишь. Отдохни, а то загордишься ещё! Видать, царю самому понравилось стряпать. Захотелось ему, чтоб и его печенье на празднике был. Ничего, что начинка вытекает. Уж на царский печенье министр не посмеет даже и пикнуть.

Наступил день праздника. Много гостей пригласил царь. Чего только не было на столе!

Каких только тортов да пирожных! Царские печенье ради приличия по кусочку все попробовали. Хвалили. А как же иначе? Но порой до слуха царя доносилось: « А где же печенье нашего пекаря? Где наше любимое миндальное печенье?» Но царь делал вид, что не слышит этих возгласов, он радостно ходил вдоль столов, угощая гостей пирожными.

Только пекарь грустно смотрел на этот праздник. Ему даже воздушного торта не хотелось.

Больше всех радовался министр. Он с торжествующим видом посматривал в сторону пекаря, почёсывая бакенбарды: ну что, дескать, видишь, насколько эти заморские пирожные слаще да красивее, чем твои кренделя! Тебе никогда не дорасти до такого искусства в области кулинарии!

А пекарь учился смирению и верил, что Господь видит его сердце, в котором была жгучая боль от несправедливости и… чувства, что его предали. Он незаметно ушёл – не мог больше находиться на этом пиру. Его отсутствия никто не заметил. Кроме министра, который кивнул победоносно в сторону уходившей ссутулившейся фигуры пекаря.

Шёл пекарь и думал, как же теперь ему быть, что делать? Конечно, из пекарни его никто не выгонял, да ему и самому не хотелось уходить оттуда. Он успел полюбить зело свою тёплую уютную пекарню. Потихоньку он стал продолжать своё дело, стараясь не попадаться на глаза министру. Царь чувствовал себя немного виноватым. Поэтому он заходил иногда к пекарю, ел его шоколадное печенье и даже хвалил, если поблизости не было министра или того, кто мог ему об этом донести. Не то, чтобы он его боялся, нет! Просто он хотел, чтобы всегда был мир, и чтоб всем было хорошо. Пекарь любил своего царя, и всё прощал ему. Даже то, что мир этот давался ценой сердечной боли пекаря.

Но однажды пекарь не пришёл в пекарню. Не сразу спохватились, что его нет, но лишь, когда проголодались. Собрали посольство. Пришли в его дом и видят – на столе стоит огромная миска, наполненная доверху неописуемой красоты и ароматом печеньем. Самого же пекаря нет. А рядом – записка, в которой содержится просьба о том, чтобы печенье это разделил царь между своими подданными. Так он и сделал. Кусочек, доставшийся министру, долго лежал на тарелке, пока царь строгим взглядом не заставил его съесть. На удивление министра, печенье оказалось вкусным. Он бы даже ещё съел, но ему никто уже не предлагал.

Больше пекарь не появился. Говорили, что он ушёл в монастырь, а в какой – никто не знал. Царь немного грустил по своему пекарю и часто вспоминал тот случай с «государственным» печеньем. Но виду, конечно, не подавал. Не пристало царю.

Даже министр как-то изменился. Перестал спорить с царём, а за вечерним чаем не отказывался закусить миндальным печеньем, которое доставлялось на царский двор неизвестным благодетелем.