Как я закат фотал

Как всякий истинный фотограф, зимой я жду морозов. Желательно за -45, тогда и небо будет ясным, и деревья покроются красивым инеем. Уже три дня жду, а морозы ниже -32 никак не опускаются. Хотя синоптики каждый день обещают! Говорят, что непременно крещенские морозы грянут. Но вместо этого воздух ещё сильнее прогрелся, сегодня уже -30. И тут я понимаю, что дальше медлить нельзя. С такой динамикой вообще весна наступит, а я без зимних снимков. Собираюсь и немедленно иду на остров Посадный, который очень удобно расположен на могучей реке Енисей. [cut] Собственно, этот остров давно превратили в полуостров, насыпав дамбу. По этой дамбе я и намеревался пройти. Но протока с восточной стороны замёрзла. Обычно люди по тонкому льду не ходят, но я заметил цепочку собачьих следов, которые вели напрямик к острову. Это что же, собаке можно тут ходить, а человеку нельзя? С таким положением я не мог смириться, поэтому пошёл точно по следам. А вот, кстати, и собака показалась. Она бегала то ко мне, то к берегу, словно в школьной задаче по математике. Несмотря на явно дружелюбное поведение собаки, выражение лица на её морде не внушало доверия. Какое-то оно лукаво-сардоническое. Чтобы общаться с животным, я дал ей кличку Сардоник. Услышав голос, собака начинала вилять хвостом. Значит, правильный пёс.
Так мы дошли до острова. Тут выяснилось, что Сардоник натоптал целую тропинку, многократно бегая туда-сюда. Меня осенило. Так это же та самая бешеная собака, для которой сто вёрст – не крюк! Вот уж не думал, что когда-нибудь встречу её лично…
Мы пошли по западному берегу острова. Сардоник оказался умным псом: его следы вели вдоль дымящейся воды, где можно было бы найти какие-нибудь ракурсы. Сам проводник бежал впереди, словно опасаясь, что я сверну в воду или в глубокие сугробы. Собачья тропа привела к прижиму, где заросли ивы вплотную подступили к воде. Собаке хорошо, она загривком едва коснулась ветвей. А мне как быть? У меня-то рост человеческий. Тогда я решил пройти по узкой полоске обледеневших камней, откидываясь над водой и держась руками за ветви. Первый шаг удался хорошо, а на втором ветки вдруг затрещали и стали предательски ломаться. Это меня насторожило, поскольку я уже висел над водой. Тогда я стал хвататься за более толстые ветви, они ломались реже. Тут важно было, держась за иву, не дать дуба. А пёс на другом краю прижима ждал меня с совершенно сардонической мордой. Вот собака!!.. Как хорошо, что я не дал ей кличку Сусанин!..
После прижима тропинка была простой и удобной. Возле берега плавали утки. Нет, вы представляете? Мороз около -30, а они купаются! Утки-моржи, ну и чудеса.
Добравшись до северного окончания острова, я стал осматриваться: где же ракурсы? Моё внимание привлекла молодая утка, которая чинно плыла рядом с берегом против течения. Но она не захотела работать моделью. Завидев фотокамеру, утка погрузилась в воду по самую шею. Её тут же стало сносить течением. Утка прилагала совершенно нечеловеческие усилия, пытаясь сохранить направление, но течение оказалось мощнее. Я попытался объяснить утке, как нужно плавать, но она не понимала. Я совсем уж было собрался показать ей на личном примере, как нужно плыть. Но спохватился: конечно же, я не взял с собой ласты. Согласитесь, что без ласт, в ботинках лезть в воду было бы глупо. Но что делать? Утка не справлялась с напором воды, а всё по моей вине. Как же объяснить водоплавающей, что меня не нужно бояться? Утка-то явно решила, что я хочу сделать её по-пекински. А мне это блюдо вообще не нравится, я предпочитаю гуся. Утка тем временем уже изнемогала. Я слышал её тяжёлое дыхание, но как помочь? Какой-нибудь бездушный человек прошёл бы мимо, бросив пташку на произвол судьбы. Но я не мог оставить теплокровное существо в беде. Лучше всего было бы взять птичку на руки и бережно отнести по тропинке вверх, где плескались её сёстры. Но глупая тварь не понимала моих душевных намерений и ускользала от руки. Тогда я придумал другой вариант спасения: шарахнуть утку палкой по башке. Оглушённая, она же не станет бояться своего спасителя. В таком виде я спокойно отнесу тело вверх по течению, где и выпущу на волю. Там утка очухается и будет благодарить меня. А я, скромно глядя себе под ноги, объясню ей, что на моём месте так поступил бы каждый. Теперь оставалось найти на берегу подходящую палку: длинную и гуманного вида. Но утка словно прочитала мои мысли. Она возмущённо крякнула и взлетела. Действительно, это же самый быстрый способ передвижения! Как же мы с ней раньше до этого не додумались?.. А утка уже победно скрылась в тумане. Верный Сардоник, увидев это, горестно покачал головой. Наверное, он принял меня за охотника и теперь разочаровался.
Солнце стояло ещё высоко. Фотографировать можно будет только через час. Как же провести время, чтобы не замёрзнуть? Я принялся бегать по тропинке туда-сюда. Сардоник сначала с восторгом включился в игру и бегал рядом. Но вдруг он остановился, наверное, поражённый мыслью: я хочу затмить его славу пса, для которого сто вёрст не крюк. Дескать, вот сейчас я набегаю двести вёрст, и буду этим гордиться, а собачку все забудут. Оценив моё предполагаемое вероломство, пёс медленно и печально удалился прочь. В нужное время солнце стало клониться к горизонту. Его закатные лучи красиво рассеивались в тумане, окрашивая его в оранжевые тона. Именно за этим эффектом я и пришёл. Мне удалось сделать около сотни кадров, когда солнце окончательно скрылось в ветвях.
Если ударят обещанные морозы, ещё пойду…